Абазинская литература
Абазинская литература — литература абазин на абазинском языке. Датой рождения абазинской письменности является 1932 год.
Абазины обрели письменность в 1932 году, и точкой отсчёта истории абазинской литературы можно принять 1933 год, так как именно тогда на страницах черкесской газеты “Черкес плиж“ стали появляться первые публицистические заметки на абазинском языке. Но как ни покажется странным, первые литературные произведения на абазинском языке появились в школьных учебниках и хрестоматиях, над которыми в те годы работали Т. Табулов и Н. Озов. В процессе их подготовки и возникли первые стихотворения и рассказы. Так, в хрестоматию для начальной школы (1934) Т. Табулов включил собственные сочинения: стихотворение «Эльбурган» и четыре рассказа — «Джалдуз», «Гука», Фатимат», «Белые в ауле». В изданной в том же году (1934) Н. Озовым книге для чтения для школ малограмотных автор включил стихотворение «Не успел», рассказ «Путь Муссы» и фрагмент из большого произведения под заглавием «Обманули».
Главными достоинствами произведений Озова являются свобода изложения, реалистическая организация поступков и действий персонажей. Ситуации, авторские ремарки, реплики героев — все жизненно и правдоподобно; язык — живой и естественный. Автор старается вникнуть во все происходящее, отразить разнообразные оттенки настроения действующих лиц, их различное отношение к происходящим событиям.
О рассказах Т. Табулова следует сказать, что это мастерски выполненные художественные произведения. Они лаконичны, занимают всего 2-3 страницы, но при этом отличаются большой емкостью, темы исчерпываются до конца и имеют логическое завершение. Табулов избежал поверхностности и описательности, частых спутников последующих авторов.
Вскоре абазины получили и свою национальную газету «Черкес къапщ» («Красная Черкесия»), и первым литературным произведением, появившимся в ней 15 июня 1935 года, стал перевод “Интернационала“ Э. Потье, за которым последовали стихотворения И. Табулова “Ленинцы”, Д. Озова “Раньше и теперь“, С. Дармилова “Октябрята“ и другие. Всего за 1935-1936 годы было напечатано более десятка переводных и оригинальных стихотворений.
Казалось бы, такое начало сулило дальнейшее плодотворное развитие, но настали 1937-1938 годы, памятные страшными репрессиями, в течение которых в газете не было опубликовано ни одного литературного произведения, — ни поэтического, ни прозаического. Данный факт можно рассматривать только как результат царившей в стране атмосферы страха, когда малейшая идеологическая вольность оборачивалась репрессиями против писателей. ещё трагичнее сказалась на зарождающейся литературе Великая Отечественная война, оборвавшая и отбросившая на годы творческие начинания, призвавшая и поглотившая многих зачинателей абазинской литературы. За всю войну и ещё три года после неё в национальной периодической печати не было опубликовано ни одно произведение художественного слова. В силу сложившихся обстоятельств послевоенное молодое поколение писателей практически не ощутило преемственности и потому конец 1940-х — начало 1950-х гг. можно назвать периодом второго рождения абазинской литературы, когда в неё вступают Ш. Физиков, К. Братов, Б. Тхайцухов, К. Джегутанов, Дж. Лагучев и другие.
В послевоенный период наиболее интенсивно начинает развиваться поэзия. Проза в конце 1940-х — начале 50-х в основном была переводной.
Событием большой общественной и культурной важности является факт выхода первого коллективного сборника абазинских авторов “Голос молодых” (1953) и последовавшие за ним ежегодные сборники “Слово горцев” (1954), “Песня жизни” (1955), “Светлое утро” (1956)... В 1956 году увидел свет первый авторский сборник стихов К. Джегутанова “Тебя пою, отчизна”, вслед за которым появляются в 1958 году “Подвиг комсомольца” П. Цекова, “Искра любви” Б. Тхайцухова, “На берегу Кубани” Дж. Лагучева, “Беру апхиарцу” М. Чикатуева. В этом же году вышла повесть Х. Жирова “В поисках жизни” и сборник Т. Табулова “Зули”, состоящий из переводных пьес и стихотворений с черкесского. С этого времени регулярно выходят авторские книги стихов и прозы.
Национальные поэты, как и их предшественники в предвоенные годы, слагали свои сочинения неравносложными строками с едва уловимым ритмом, напоминающим прозу. Отсутствие рифмы ещё больше сближало многие стихи с прозой, и единственным элементом стиха в таких случаях оставалось лишь механическое деление текста на стихотворные строки. С течением времени ритм стиха начинает постепенно выправляться, появляется рифма, сначала фрагментарно, затем чаще и регулярнее. Общественно-политическая в основном тематика произведений к концу 1950-х расширяется, увеличивается число произведений пейзажной и любовной лирики, но тон поэзии ещё долго оставался преимущественно дидактическим, назидательным, так как поэт в первую очередь осознавался как общественный учитель и воспитатель.
Из стихотворцев 1950-х годов поэтическое начало наиболее сильно проявляется у Б. Тхайцухова, сказывающееся не только в большей ритмической урегулированности стихов, но и в чистоте лиризма, умелом создании ярких, запоминающихся поэтических образов. Выразительной чертой поэзии Тхайцухова этого периода является и то, что она, как ни у кого из современных ему поэтов, оказывается наполнена тропами. Они оригинальны, органичны для национального строя речи, обладают некой природностью, соотнесенностью с законами родного языка…
За 1960-е годы абазинская литература пополнилась сразу 29 оригинальными поэтическими сборниками. Если вспомнить, что за все 1950-е выпущено было лишь 6 авторских поэтических книг, станет очевидным, что 1960-е явили собой мощный творческий всплеск национальных стихотворцев.
В это же десятилетие национальная поэзия начинает отходить от общественно-политической тематики, преобладавшей в предыдущие годы, и осваивает уже явления будничной жизни. Так, П. Цеков просто и безыскусно изображает обыденные вещи, но при этом он добивается такой выразительности, наблюдения его бывают столь тонки и осязаемы, что изображаемый предмет возвышается до уровня поэзии. Таково, например, стихотворение «Воспоминание», где тонко передано состояние мальчишки, вынужденного разделять с отцом утомительную для него крестьянскую работу в поле. Великолепны по выразительности сопутствующее тому описание ночной степи: лет кузнечика, манящие мигания светлячков в вечерней мгле, вспархивающая над травой и проносящаяся над степью птица, всхрапывающие в ночной тиши кони, свет Стожар, наблюдаемый сквозь надвинутую на глаза порванную шапку… И затем удивительно точно и психологически достоверно передается то, как мальчик засыпает незаметно для себя, как будит его окрик отца, как он встает, кулачками разминая глаза и удивляясь, что солнце так быстро встало… Заслуга П. Цекова, на наш взгляд, состоит в том, что наряду с Б. Тхацуховым («День моего аула») он положил начало поэтизации обыденных явлений жизни.
В 1960-е гг. уже в сатирическом свете выставляются темы и мотивы, со всей искренностью воспевавшиеся в предыдущие годы. И то, что сама поэзия могла относиться с юмором и иронией к ходовым и распространенным поэтическим клише предыдущей эпохи свидетельствует о росте её художественного самосознания. Но это, однако, не означает, что национальная поэзия в одночасье избавилась от банальщины, примитивизма и обрела необходимый художественный уровень. Нет, конечно. Рецидивы плоского поэтического мышления продолжались ещё долго, а у отдельных авторов проявляется и до сих пор. И тем не менее 1960-е годы оказались переломными для национальной поэзии, и большую роль в этом сыграл М. Чикатуев, явившийся самой значительной и определяющей лицо национальной поэзии фигурой в это десятилетие. И вершинными для национальной поэзии данного периода можно признать только два его сборника: «Дневник сердца» (1967) и «Абазинские всадники» (1969).
Под пером Чикатуева сатира обретает совершенно иной уровень художественной и общественной значимости. Если в предыдущие годы она была явно беззубой, указывающей лишь на лентяев, тунеядцев и нерадивых школьников, то в рассматриваемый период сатира становится одним из самых значительных явлений национальной литературы, затрагивающей актуальные, жизненно важные, эпохальные темы. Таковы, например, «Загадка» и «Сократить» М. Чикатуева, которые можно характеризовать словами З. Паперного: «лирика, доведенная до ярости»; а стихотворение «Спекулянт», ставшее классикой национальной сатирической поэзии, не потеряло своего художественного и эстетического значения до сих пор, несмотря на резкие перемены в сфере общественных ориентиров и ценностей, произошедших в последнее десятилетие.
Настоящая любовная лирика в абазинской поэзии начинается с раздела «Синие ворота» сборника М. Чикатуева «Дневник сердца» (1967). Здесь тема обретает иное звучание, на первый план выходит чувственное переживание, образуется великолепная образность, опережающая многие поэтические открытия; словесная палитра, выразительные средства обретают неведомые им до той поры богатство, многозначность и живость восприятия.
В конце 1950-х дебютировали Е. Шхаева, М. Тлябичева, Ю. Цеков, М. Дагужиев, чье творческое становление выпало уже на 1960-е годы. Из них М. Дагужиев, выпустив две поэтические книги, перешел на прозу и в настоящее время выдвинулся в разряд ведущих прозаиков, а М. Тлябичева стала первой профессиональной поэтессой, внесшей в национальную лирику новую струю — женское мироощущение и мировосприятие, женский взгляд на отношения влюбленных, нежность и неподдельную открытость миру. В её стихах ярко выражено сосредоточенное размышление автора о себе, о своем месте в мире, о людях, её окружающих, о их предназначении; в большинстве случаев они имеют медитативный характер, ритм их очень переменчив, как всякая живая, непосредственная эмоциональная речь, и напоминает ручей, самопроизвольно, по своей прихоти петляющий по равнине. Но Тлябичева внесла в поэзию и нечто более существенное: она углубила лирическое начало, всерьез отнеслась к коротким стихам из четырех строк, вдохнула в них поэзию, показала новые приемы, реализовала поэтическую мысль и образ в характерном для них развитии.
В начале 1960-х годов в абазинскую поэзию вступают К. Баталов, Ф. Апсова, ставшие заметными фигурами, К. Мхце, чей бесспорный талант раскрылся уже в первом его сборнике. Он выступил продолжателем лирического направления, начало которому положил в 1950-е годы Б. Тхайцухов, вобрал в себя, творчески переработал и развил многое из того, что было разработано его предшественниками. В сборник «Моя березка» включены стихотворения, созданные в школьные годы, и при этом удивительно, с какой свободой юный стихотворец обращается с тропами: жаворонок, льющий на землю с высоты прекрасные песни, был нов тем, что соединял предмет звучания (песни) с глаголом действия, относящимся в первую очередь к воде или дождю (лить). В стихотворении «Собираясь в дальнюю дорогу», уголок родины соотносится с огнем в очаге сердца: «Ари адгьыл тшыт, сгвы атшг1ва мцата йту». Очаг сердца — образ достаточно емкий, оригинальный и зрелый не только для абазинского школьника. Прекрасно и соотнесение не до конца прожитой жизни с оборвавшейся струной: «Ашва зх1вуз квц1ата йш1ч1вузтын сынц1ра» (если жизнь оборвется певучей струной) или обращение с высокими литературными клише как с реальными бытовыми предметами: «Сара историях1ва йызпхьауа ахъышв йызнымк1ва, йг1ванымк1ва ск1ылпшит1» (я неоднократно заглядываю в окно так называемой истории)...
Отличительной чертой последующих десятилетий является то, что абазинская поэзия долгое время развивалась по инерции за счет обретенного в прежние годы потенциала: основными авторами выпускаемой в 1970-90-е годы поэтической продукции является тот же круг поэтов, который сформировался к 60-м годам.
В 1964 г. из-под пера Б. Тхайцухова вышла первая и пока что последняя повесть в стихах «Дай руку, солнце»; в 1970-е М. Чикатуев создает роман в стихах, не опубликованный до сих пор. В 1973г. К. Мхце публикует первый сонет на абазинском языке, в 1980-м Б. Тхайцухов выпускает поэтическую книгу «Думы мои», в которую включает первый абазинский венок сонетов. К твердой форме в те же годы обращается и М. Чикатуев, выпустивший в 1998 г. сборник «Свет сердца», включающий в себя 302 сонета. Этим же автором ещё в 1986 г. была выпущена первая книга верлибров «Перезвон листьев».
Скорбно примечателен тот факт, что после бурного всплеска 1950-60-х годов 1970-е не дали ни одного значительного поэтического имени, только в 1980-е уверенным шагом вступает в литературу А. Ионов, привлекший к себе внимание читателей народностью склада стиха, теплотой юмора, незлобивостью сатиры. Две его книги «Песни моей земли» (1989), «Человечность и мужество» (2002) являются достойным вкладом в национальную поэзию.
1990-е годы тоже оказались не столь богатыми на новые имена: укажем на выход в 1991 г. наполненного светлой грустью лирического сборника М. Джужуевой «Песня о белом дожде», и сборник Л. Шебзуховой «Светлые слезы» (1999), где она явила себя самостоятельным и зрелым автором, которому органически свойственно образное мышление.
Самой яркой поэтической фигурой в 1970-90-е годы является К. Мхце. По характеру творчества он — ярко выраженный традиционалист, следующий законам, выработанными как национальной, так и классической русской и мировой поэзией. Форма его произведений строга, правильна, выверена, и при этом в них много неожиданного, удивляющего. Поразительна его система выразительных средств языка, но для рядового читателя главным в его творчестве является не демонстрация новаций, а особая доверительная интонация, подкупающая беспредельная искренность лирического героя, его открытость миру.
После периода ученичества Мхце практически не создает слабых стихотворений. Каждое опубликованное им произведение, как правило, отточено, исполнено глубокой поэтической мысли, расцвечено индивидуально окрашенными языковыми средствами. Они обладают большой силой обаяния, захватывают читателя в плен собственного настроения, воздействуют покоряюще...
В «соревновании» родов в абазинской литературе всегда лидировала лирика. Это объяснялось тем, что поэзия развивалась быстрее, художественный уровень её был выше, и традиционно стихотворных сборников выпускалось больше прозаических. Но в 1980-е годы неожиданно обозначился перелом в пользу эпоса: за десятилетие с 1980 по 1989-й было выпущено 19 прозаических книг. Такого богатства художественной прозы национальная литература не знала никогда, как не знала и такого всплеска интереса к крупным жанрам. До этого абазинские писатели долго присматривались к большим эпическим произведениям, изредка обращались к ним, как бы пробуя свои силы, испытывая возможности (первая абазинская повесть «В поисках жизни» была выпущена Х. Жировым в 1958 г., через 4 года из-под его пера вышел и первый роман «Пробуждение гор», но самым заметным и долгие годы непревзойденным оставался роман Б. Тхайцухова «Горсть земли», вышедший в 1966 г.), но только в 1980-е годы они овладели этими жанрами и выпустили в свет 3 романа и 14 повестей. Но дело даже не в количественном составе прозаических книг (за те же годы было издано 17 стихотворных сборников), сколько в масштабности представленных картин, явленном в них уровне художественного мышления. Абазинская литература не достигала ещё таких художественных высот, которые открылись в романах К. Джегутанова «Золотой крест» и «Лаба», повестях Р. Хужева «Рассвет Азамата» и М. Дагужиева «Одолжение». И хотя проза оставалась разнородной по своему художественному уровню, тем не менее, перспективы изобразительных возможностей были столь значительны, что напрашивалось предположение: проза теперь долго не уступит завоеванных позиций поэзии. Но последние годы внесли существенную корректировку в такой прогноз: 1990-е оказались кризисными для абазинской литературы как в творческом плане, так и издательском, и, вероятнее всего, первое определялось вторым.
Хотя и в предыдущие годы были свои сложности с изданиями книг, но после августа 1991 г. настали такие времена, которые поставили национального писателя в безвыходное положение: теперь за свой труд он не только не получал гонорара, но должен был из собственных средств оплачивать все типографские и издательские расходы, выкупать за наличные деньги весь тираж и собственноручно распространять собственное сочинение. В результате таких перемен в 1992 г. не вышло ни одной книги на абазинском языке; из трех книг, вышедших в следующем году, две были оплачены спонсором. С 1994 г. писатели оказались вынуждены принять «условия», диктуемые «рынком», но при этом количество национальной книжной продукции резко уменьшилось. Если за 1980-е годы было издано 40 книг, то за 1990-е — только 22. Из них — 10 прозаических. Крупные жанры представлены здесь лишь двумя романами и тремя повестями, художественный уровень которых при этом оставляет желать лучшего, хотя и необходимо отметить как положительное явление роман М. Дагужиева «Живи, Рина!» (1997) и сборник рассказов В. Копсергеновой «Колдовство» (1996). По сравнению с 1980-ми проза 90-х оказалась заметным шагом назад. Что касается поэзии, то и она была отброшена назад: если за предыдущее десятилетие из текущей стихотворной продукции можно было выделить 5 превосходных поэтических сборников (М. Чикатуева «Перезвон листьев», К. Мхце «Рассветные цветы», «Вначале была любовь», А. Ионова «Песни моей земли», М. Джуджуевой «Песня о белом дожде»), то за все 1990-е мы можем указать как на замечательное явление лишь на два сборника К. Мхце «В миг полулета-полуосени» (1993), «Вы не узнаете, кто я...» (1994). Художественный уровень их, поэтическая высота и философская глубина таковы, что вся проза 1990-х годов вместе взятая не может идти с ними ни в какое сравнение.
Из существующих проблем необходимо указать и на то, что современная абазинская проза (особенно крупные жанры) почти вся обращена если не к исторической теме, то к явлениям вчерашнего дня. Из более, чем двух десятков повестей и романов, созданных за последнее двадцатилетие, лишь единицы посвящены проблемам сегодняшних абазин: «Хаджи-Мурат и две его жены» Б. Тхайцухова, «Рассвет Азамата» Р. Хужева, «Одолжение», «Профессия», «Живи, Рина!» М. Дагужиева...
В настоящее время продолжают работать писатели, вошедшие в национальную литературу в конце 1940-х, 50-е и 60-е годы. Не только среди тех, кто выпускает книги, но даже из тех, кто более-менее регулярно публикуется в периодической печати, нет ни одного, кто был бы моложе 45 лет. И если другие проблемы, отрицательно сказываясь на уровне состояния национальной литературы, всё же её саму не отменяют и хотя бы гипотетически преодолимы, то последняя из них ставит под сомнение саму возможность функционирования абазинской литературы в XXI веке.
Вероятно, осознав критическую ситуацию, единственная на сегодняшний день национальная газета усиленно стремится привлечь к сочинительству школьников, объявляя различные творческие конкурсы. Дети откликаются, и это обнадеживает. Но разрыв между поколениями оказался настолько велик, что с оптимизмом говорить о творческой преемственности между ними не приходится.
Абазинские авторы
- Джегутанов, Кали Салим-Гериевич (1927—1987)
- Жиров, Хамид Даутович (1912—1972)
- Кешев, Адиль-Гирей (псевдоним Каламбий) (1837—1872)
- Мхце, Керим Леонидович (1949—2001)
- Табулов, Татлустан Закериевич (1879—1956)
- Тхайцухов, Бемурза Хангериевич (1929—2007)
- Цеков, Пасарби Кучукович (1922—1984)
- Чикатуев, Микаэль Хаджиевич (1938—2014)
- Тлябичева, Мира Сахат-Гериевна(1942—2011)